0b4267a2     

Косарев Георгий - Сердце Прощает



Георгий Иванович КОСАРЕВ
СЕРДЦЕ ПРОЩАЕТ
Роман Георгия Косарева «Сердце прощает» посвящен героизму
советских людей во время Великой Отечественной войны,
мужественной борьбе нашего народа против гитлеровских
захватчиков.
Глава первая
По дороге на станцию Зерновых застала гроза. Внезапный ветер вихрем
пробежал по проселку, взъерошил придорожную полынь. Когда издали донесся
глухой рокот грома, а в дорожную пыль сорвались первые капли, Игнат с
досадой сказал:
— И откуда только надвинулось?
Марфа лишь ступила на шаг поближе к мужу. Шестилетний Колька, плотно
сжав губы и крепко вцепившись в рукав отца, семенил рядом. И только Люба,
пятнадцатилетняя дочь, невозмутимо шагала, будто ничего не замечая вокруг
себя.
Игнат спешил на сборный пункт. Накануне он получил повестку, и еще с
вечера было решено, что провожать его на станцию отправятся всей семьей.
— Делать-то что будем? — спросила Марфа. — Может, в лесу переждем?
— Дойдем, — успокаивающе ответил Игнат. — Недолго уж.
И они шли дальше мимо сочно заблестевших луговин, полями, среди
зреющих хлебов, минуя перелески и рощи. Не в силах уберечь Колю от дождя,
Игнат то и дело зачем-то оправлял на нем промокшую кепку. А гроза все
бушевала. Вспыхивала молния, раскатисто и резко трещал гром, по проселку
под уклон побежали кривые ручьи.
Марфа поминутно бросала взгляд на мужа, тяжело вздыхала, а сказать —
что еще могла сказать ему? За ночь вроде бы все было переговорено, и лишь
просьбу беречь себя готова была повторять бесконечно.
На станцию пришли промокшие до нитки. Дождь утих, из-за порыхлевших
туч проглянуло горячее солнце. Возле вагонов в людской суете голосили бабы
да лихо, под переборы гармони, с частушками отплясывали парни. Игнат
отметился в вокзальной комнате и вышел на платформу.
В мокром, потемневшем от воды платье, со слипшимися прядями волос,
Марфа выглядела утомленной. Лицо ее осунулось, под глазами обозначилась
синяя кайма. Видно было — крепилась изо всех сил. Но вот прошла минута,
другая и, будто очнувшись от оцепенения, она крепко обвила руками мужа.
— Игнатушка...
— Ну что ты, что ты, — зашептал Игнат, — людей постесняйся.
Люба подошла к отцу и, прижавшись к нему, поцеловала в чисто
выбритую, еще влажную после дождя щеку. Потом, не отрывая взгляда от отца,
сказала:
— Без тебя будет плохо, папа.
— Знаю, — ответил Игнат и ласково коснулся пышных волос дочери. — Я
буду вам писать.
— Хорошо, папа, пиши нам чаще, — сказала Люба.
— Игнатушка, да как же я останусь одна с ребятами?..
— Ну, хватит об этом, хватит, дети-то не грудные.
Марфа снова всхлипнула, прижала платок к дрожащим губам. Игнат поднял
на руки сына.
— Ну, Коленька, ты-то у меня настоящий мужик, следи теперь за
порядком.
— А ты, папа, кем будешь? Командиром?
— Там видно будет, сынка.
— А тебе дадут винтовку?
— И винтовку, и пушку, все дадут.
Игнат улыбнулся и хотел еще что-то сказать, но в этот момент
раздались удары станционного колокола, просвистел резкий паровозный гудок,
и перрон забурлил с новой силой.
— Береги, Марфа, ребят, — крикнул Игнат в толпу, вскочив на подножку
вагона.
Стуча на стыках рельсов, поезд набирал скорость. А толпа двигалась
следом, не хотела отставать от него. Но вот мелькнула будка стрелочника, а
через две-три минуты исчез, скрылся за поворотом перрон с дорогими Игнату
лицами.
* * *
С уходом мужа на фронт, надорвалось что-то в сердце Марфы, и в душе
поселилась холодная ноющая тревога. Поздними вечерами зашелестит ли за
окном листва, трону



Содержание раздела