0b4267a2     

Крамаренко Виктор - Моя Улица (Книга Стихов)



Крамаренко Виктор
Моя улица
Книга стихов
Андрей Платонов
У Платонова "тихая" проза,
Не кричащая, не зовущая.
Словно нежная в поле береза,
На ветру о земле поющая,
Что заложено было с рождения
И в эпохе лихой не утрачено,
Каждой строчкой несет пробуждение,
"Сеять души людей" предназначено.
Не философ, а думал по-новому,
Не заискивал с властью, как водится.
Красота не спасет. По Платонову,
Мир спасет только мать - богородица.
ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА
Открыла дверь мне другая женщина.
Другая женщина пустила в дом.
Заныла тихо на сердце трещина
И свел дыхание соленый ком.
Вошел покорно, кляня и сетуя.
Чужая женщина, еда, ночлег...
А та, былая, любовью жертвуя,
Дала согласие на мой побег.
Сидела кротко, ладони смежила
На полыхающей огнем груди.
Два года жизни ласкала, нежила
И все ж промолвила: "Идешь - иди'
Иди, иди же к стихам за славою.
В стране возвышенной найдешь приют.
Тебя покроет водою талою,
Твои свершения тут не всплывут.
Здесь не познаешь свои владения,
Удачу-спутницу, как ни зови,
Не обнаружишь в сетях томления,
Не успокоишься в цепях любви".
Тогда не знал я строку избитую:
"Храни любовь свою, она есть все",
Ворвался лихо в богему сытую,
Читал вершителей, писал вранье.
И был обласкан водой очищенной.
Потоки грязные шли на других.
Мессия, классик, носитель истины! -
Народу нравился мой звонкий стих.
Я был надеждой для многих авторов.
Хватало времени, хватало сил.
Входил свободно в Дом литераторов,
Шакалов-критиков с руки кормил.
Над кем победа тогда одержана?
Остались чистыми лежать листы.
Во мне убита былая женщина,
Но сердце помнило её черты.
Другая женщина, родная женщина
Сказала ласково: "И ты другой.
Что нам обещано, что нам предвещено,
То и предсказано самой судьбой".
Дыханья робко ерошат локоны,
Сердца взволнованно сжимают грудь.
Две жизни снова любовью сотканы,
Им предначертано в любви уснуть.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ
Моему отцу
Если выхода нет,
Если гаснет рассвет,
Если сердце не знает покоя,
Есть единственный друг,
Кто излечит недуг
И кто выведет целым из боя.
Этот друг - твой отец,
Твоей жизни творец,
Твоя летопись, голос и правда.
Сядь поближе к нему,
Расскажи - что к чему,
И получишь совет, как награду.
Он сильнее тебя,
Он мудрее тебя,
Поделись, не таясь, сокровенным.
И святая любовь
Твое тело и кровь
Исцелит добротою нетленной.
Только он сквозь огонь,
Не сжимая ладонь,
Пронесет - не опустятся руки.
Стерпит все, как гранит,
Все поймет, все простит,
Улыбнется и спросит: "Где внуки?"
* * *
Искусство свободно, как вольная мысль.
В нем выбор есть, время без точки отсчета.
Ущербна свободой текущая жизнь.
Искусство живет в состояньи полета.
Способно и в прошлом, и в будущем быть,
Не то, что зажатое в быль поколенье.
Но если живущий не станет творить,
Откуда искусству черпать вдохновенье?
* * *
Каждая женщина - ведьма чуть-чуть.
Зелье на Лысой горе ей не надобно.
Чары очей - не коварство, а жуть,
Скосят любого пришедшего намертво.
Волосы льются, как реки в апрель.
Руки - не руки, а крылья небесные.
Голос - не голос, а птицы свирель:
Песни поет колдовские чудесные.
Губ трепетанье - июльский бутон.
Манит нектаром запретное, тайное.
Эхо в груди, как малиновый звон,
Словно стучится кольцо обручальное.
Облик - загадка, в дыхании суть:
Тело играет лучами приметными.
Каждая женщина - ведьма чуть-чуть.
Каждая женщина - наше спасение.
МНЕ БЫ СТАТЬ ЦЫГАНОМ
Мне бы стать цыганом
Да в начале дня
Голубым туманом
Оседлать коня,
Опустить нак



Содержание раздела